«Уголок старого ворчуна» начинает оформляться не обязательно тогда, когда промахивается рука, подводит глаз и полнота гармонии жизни оказывается намного полнее и гармоничнее гормонального запаса в организме. Ворчун формируется в тот момент, когда пыл и привычка к лихости становятся первостепенными и начинают заменять основной творческий замысел. Иными словами — лихость ради лихости.
Буквальность и придирчивость также могут быть танцующими. А этим танцам художнику надо сначала научиться, а потом ещё постоянно думать, как дольше с этой наукой протанцевать перед мольбертом.
Поэтому я бы ввел ещё такой предмет, как хореография живописи.
С возрастом от зависаний над холстом не застрахован никто. А вот как можно дольше продержать мысль, потом её не замусолить, а потом её ещё и выразить так, чтобы было лучше чем в молодости, тут уж надо придерживаться определенных знаний и навыков.
Это в споре побеждает нуднейший. А вот живопись всегда должна быть живой. Она должна быть всегда бесспорна и, что важно — молода.
Продолжать работать как можно дольше — это особое искусство, которое постигаешь, увы, достаточно поздно. Или не постигаешь, А точнее — не успеваешь постичь.
И снова — Бах. Тот вечный камертон, дарованный человечеству для красивой молодости и достойной старости.
Говорят, что от Моцарта коровы лучше доятся. Не знаю. А то, что от Баха есть шанс не превратиться в козла, это уже мною проверено лично. Хорошо, когда рядом есть Наташенька. А если рядом Наташеньки нет, тогда только наука. Обязательно наука.
Наука, с рабочим названием «хореография живописи».
Чувствую, что придется и здесь стать первооткрывателем.
А может, она уже кем-то и открыта. Просто я про это не знаю. Как и про многое другое, ведь всю жизнь протанцевал за мольбертом.
Дмитрий Кустанович. Мартовское утро, 50х60 см, 2016