С детства я любил читать и слушать про загнивающий Запад, чтобы хоть немного и ненадолго стать буржуазным продуктом. Меня отправили в армию, и вроде там немного и ненадолго поумнел. А после снова обуржуазивался и опошлялся до того, как началось СВО. Чтобы в знак протеста обрусеть, начал принципиально слушать только наше. И когда почувствовал, что наше — это когда не всегда «принципиально», стал разным. Более того, стал бороться за эту разность. А ещё понял, что мы, бывшие советские — одинаковые и неразные — сегодня спасаем мир от этой самой одинаковости. От попсы мы спасаем мир. У нас есть пионерский опыт спасать от попсы и тоски. Мы в 70-е и 80-е слушали музыку хорошую и, заметьте, как оказалось, антибуржуазную, ведь настоящий рок, как и настоящее искусство — антибуржуазно, хоть и обзывали всё эти звуки буржуйскими. Красота внеклассова и непринадлежна. Наш вкус советский на всём хорошем мировом, советском и антисоветском воспитался, пока не пришли 90-е. В девяностых и у них и у нас всё стало опопсевать.
Мы успели воспитаться.
Не успели так воспитаться мальчики, которые сегодня воюют. Мы их в своё время забросили и занялись сексом. Или бизнесом. Или ещё чем-то не нашим. Мы, как (а может и не как) голодные холопы, методично опускали себя и свои рода в самую что не на есть грязную попсу.
Поколения девяностых и нулевых сегодня воспитываются на другом. Они, как наши деды, воспитываются на войне, чтобы их внуки и правнуки очеловечились. Сегодняшняя настоящая элита воспитывается на войне. А вчерашняя «элита» им мешает, подсовывая вчерашний день. Такова правда.
Не только художник обязан смотреть через поколения.
Мы все в ускоренном движении должны так делать.
Тогда себя видно.
Нет ничего гаже видеть, когда наши дети спасают наши поношенные шкуры.
Но мы же этого хотели. Мы же о шкуре думали.

Дмитрий Кустанович. Из серии «Донбасс», 70х90 см, 2022