Всё. Простите меня. Написал, наговорил, начудачил... 
Простите. 
И ещё напишу, наговорю, начудачу, и тогда простите. 
За каждый шаг, взгляд и вздох простите, потому что хулиганистый. Морда у меня хулиганистая, хоть и веду себя хорошо, потому что уже сил нет вести себя плохо. 
А всё равно простите.
За мысли мои, Богу только ведомые, простите.
За то, что такой есть, простите.

Не бывает слово «прости» излишним.
И не искренним не бывает.
И прелести не поддаётся это слово.

Может мы ещё и живём на этом свете оттого, что это слово бывает.

Простите.

Мне кажется, самые грешные грехи — это невольные. Те, которые ведомы только тому, кого ты невольно обидел.
И страшен этот грех тем, что он — долготянувшийся.

Недавно узнал, что человек десять лет держал на меня обиду за то, чему на тот момент я даже не придал значение. А он носил. И ему было больно.
А мне нет. Мне не было больно. Мне было хорошо. Мне было очень хорошо потому, что не знал, что согрешил. Не знал, что ему больно.
А ему очень было больно. И всё больнее, и больнее от того, что мне всё это время было радостно.
Ведь я не заметил. Не понял. Не почувствовал, что согрешил.

Если бы, если бы, если бы, то сразу же, сразу же, сразу же бы извинился, и всё было бы иначе. И ему было бы хорошо. И мне было бы хорошо. И всем на земле было бы хорошо, если бы сразу, сразу, сразу знали, чувствовали, понимали и просили прощение.

Я боюсь невольных грехов.

Боюсь не успеть сказать — ПРОСТИ.

Художник Дмитрий Кустанович. «Весенние тени» из серии «Петербургские дворики», 50x60 см, холст, масло, 2013