С наступающей Радоницей, друзья! 

Вот уже как вторую неделю ем крашеные яйца, а «пристрастие к земным вещам» всё ещё «возмущает ум и сердце». А ведь только «презрение же оных доставляет успокоение» (прп. авва Исаия, 59, 94–95). 

У меня не хватает сил продать маленькую копеечную невзрачную неухоженную дачу под Минском, на которую и приезжаю-то раз в пять-десять лет, чтобы посмотреть, как она без меня зарастает. 
А вот думать про неё, писать про неё, пафосно обсуждать, сомневаться и убеждаться за накрытыми петербургскими столами всё ещё сил хватает. 

Нельзя жить с подсознанием. Надо жить с хорошим.
Каждый хочет хорошее. Хорошую жизнь, хорошую работу, хорошую жену, мужа, хороший дом и разноцветный скворечник у крыльца.
Так вот нет. Точнее все этого хотят, и даже многие это уже имеют, но всё равно довлеющим долгие годы остаются вчерашнее, не всегда лучшее существование, трудовая деятельность, так себе земная любовь, которая уж как давно до смешного не зла. И трущобы, где нет места даже для скворечника.

Наше подсознание формируется в детстве. И мы упорно в нём ностальгируем долгие годы только потому, что не можем по-другому. Не умеем по-другому. Не знаем как по-другому. Желаем отравиться, требуя затаённого просроченного несвежего вчерашнего.

Именно поэтому нам сложно идти к раю. Потому что наше совершенно не райское это самое подсознание постоянно требует повтора. «Якоже бо свиния лежит в калу, тако и аз греху служу» (Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу).

Признаюсь, мне в жизни было сложно оставлять места, людей, предметы, привычки. Но было ещё сложнее обожествлять и культивировать то, что не требовало моих стараний и, самое обидное, — моего сердца.
А художник должен оставаться с сердцем. И при этом постоянно новым. Это его роль. Это его путь и его вымученная обязанность.
И в то же время на земле, наверное, должен же оставаться маленький кусочек чего-то вчерашнего хотя бы для того, чтобы периодически спрашивать себя насколько ты вырос?

Не продам пока. Пусть зарастает. Это то, что она пока умеет делать без меня. А с другой стороны, а умирать как? Вот те, кто уже там, не могут же походить босиком по травке и открыть скрипучую дверь. Да и зачем им мочить ноги, тем более у них-то Дом уже настоящий не требующий убеждений, и мысли о его продаже на ум совершенно не приходят.

Продам. Или отдам. Нет. Позже. Ещё разок съезжу, а потом продам.
Вот видите, всех учу, а сам, а сам, а сам...

Пойду у Наташеньки спрошу. Наше счастье всегда без сомнений. Только вот мудрее меня моя Наташенька. Никогда не запретит, мнения не навяжет, и только ласково скажет: «Как же я тебя понимаю, но только здесь ты должен решить сам».

Художник Дмитрий Кустанович. Этюд «Облако после дождя», 40х50 см, холст, масло, 2015