Скажите, пожалуйста, как и при каких обстоятельствах, Вы находите мотивы и образы для новых работ, что вдохновляет и почему?
Я рисую с детства. Точнее, с раннего детства. Поэтому поиск сюжетов для меня стал настолько естественным, что сложно проанализировать этот процесс. Но я постараюсь. Мое восприятие уже настроено на то, чтобы все, что я вижу, стараться нарисовать. Но не все мне хочется рисовать. Не все получается рисовать. Поэтому часто я соизмеряю свои желания со своими возможностями. Но даже в самом сложном для меня увиденном сюжете я стараюсь найти именно то, что меня впечатляет. И необязательно - сам сюжет или часть сюжета. Это могут быть цвет, форма или еще нечто. Например, воздух. Или запах. По большому счету, меня вдохновляет все, что сотворил Господь. Но хочу я это рисовать или не хочу мне диктует мое некое личностное расположение, которое сложно расшифровать. Простите, что я говорю "ни о чем". Просто не могу подобрать слова. То, в чем я заметил закономерность, это в процессе и периодичности создания полотна. Например, сначала я что-то увидел. Впечатлился. А лучше всего - влюбился. Это первый этап. Потом я это переживаю. Живу с этим. Вспоминаю. И скучаю. А третьим этапом является уже само ремесло. Здесь я анализирую, как бы я написал то или иное, смогу ли я. Но хоть кусочек того, что я видел и во что был влюблен, я хочу передать. В результате может получиться совершенно другая картина, которая не связана с первичным впечатлением. Как правило, часто так и бывает. Но я точно знаю, что я, к примеру, нарисовав березу, изначально был вдохновлен тополем. А по большому счету, что-то должно внутри "щелкнуть". И на этот щелчок я никакого влияния не имею.

Что для Вас искусство – отражение мира или средство преображения мира?
Искусство для меня, прежде всего, средство отображения мира через личностное восприятие и возможности. О преображении мира. В своих работах я ставлю задачи, как правило, в основном эстетические. И боюсь и не ставлю перед собой задачи повлиять своей идеей на кого-либо. Я очень ценю свою личную свободу. И значит, очень трепетно отношусь к свободе восприятия зрителя.

Какого рода эксперименты в творчестве Вы для себя приемлете?
Только технические. Я боюсь "ломать" мир. Точнее, его взгляды. Я боюсь идей. Концептуальных форм. Боюсь любого рода искажения Богом данной красоты. Хотя невольно это делаю по своей немощи. Я где-то читал, что Левитан плакал от сознания того, что он не может передать всю эту красоту. Наверное, и не надо. Я стараюсь ставить себя "на место". И брать малое, не замахиваясь.

Мне кажется, в некоторых Ваших работах чувствуется сильная ностальгия, особенно в сельских пейзажах. Скажите пожалуйста, избы, заросшие тропинки – это все скорее именно о Минске? Или о России вообще?
В Минске нет заросших тропинок. Это достаточно цивилизованный город. Но мне приятно! Да, ностальгия. Без нее художник не может работать. Мы пишем вчерашний день. И нужно об этом дне немножко поскучать. Но не остановиться. Получив порцию увиденного, стараться реализовать ее в своем творчестве. И понять, что ничего случайного в этом мире нет. Все промыслительно. А теперь про мои любимые тропинки. У меня здесь непонятно и сложно. Моя мама родилась в Ленинграде. Папа - в Карелии. Я родился в городе Минске. У меня никогда не было деревни. В детстве я всегда завидовал ребятам, которые с восхищением рассказывали о том, как они провели время в деревне. А потом, когда меня брали на дачу или на рыбалку или по грибы, а еще лучше, в какую-либо деревню, я не мог оторваться от этих видов, запахов. Иногда чужие места для меня становились такими родными. У меня нет деревенского дома, тем более, тропинки. Но если выдается возможность, я сажусь в автомобиль, выезжаю за город и ищу эти домики и тропинки. Можеть быть, это генетическое. Бабушка по линии матери родилась в деревне в Белоруссии. И пра-прадеды по маминой линии были из Новгородской области. А может, я просто люблю тишину и свет в окне. И люблю свою малую родину - Беларусь, хотя приезжать туда мне приходится в последнее время, к сожалению, редко. Признаться, я не разделяю Беларусь и Россию. И все, что я пишу, я объединяю серией "Русское". Я родился и вырос в Советском Союзе. Я разговариваю и думаю на русском языке. Я воспитан на русских передвижниках. Я слушаю русскую музыку. поэтому я люблю Россию. По большому счету, все, что я рисую - это о России, а точнее, нечто русское. А Минск я люблю, потому что это мое детство.

Как переезд в Петербург повлиял на Ваше творчество? Какие новые темы, сюжеты появились именно после переезда в Петербург?
По-большому счету, переезд в Санкт-Петербург "мобилизовал" меня. Мой родной Минск, как и все родное, расслаблял. И потом, я не почувствовал, что я переехал в какую-то другую культуру. Минск - это столица бывшей советской республики. И для меня - часть России. Мы все разговариваем на русском языке, воспитывались на русской культуре. И тем более, моя мама родилась в Ленинграде. Нельзя сказать, что я уехал в другую страну. Петербург - город для художников. Мне кажется, что Петр I его таким и задумал. Тут все говорит о культуре.

Возможно, я просто заблуждаюсь, но мне показалось, что жанр портрета Вам менее близок, чем остальные. И жанр автопортрета. Скажите, пожалуйста, с чем это связано, если дело не в моем незнании, разумеется.
Портреты я писал всегда. Они есть в коллекциях моих родных и близких. Иногда я их выставлял. Совсем недавно были проданы два моих портрета: "Василий Шукшин" и "Старик в вязаной шапочке". Но, как правильно Вы заметили, этот жанр очень редок в моем творчестве. Во-первых, к человеческому образу я отношусь очень аккуратно, а значит пишу долго. Признаться, даже надоедает. Во-вторых, я не вижу в моих портретных работах ничего такого, что было бы интересно зрителю. Новых открытий у меня здесь нет. В-третьих, по вспыльчивости и горячности моей натуры, а значит, и такой же техники исполнения, я пропускаю очень важные моменты в лице человека. Согласитесь, все-таки небрежность к человеческому лицу, а значит к человеческой личности неуместна. Ну а в-четвертых, у меня все-таки нет художественного образования, значит и нет легкости в исполнении в данном жанре, которая приобретается путем занятий, которые я пропустил.

На сайте я увидела вкладку «Личная коллекция семьи». По какому принципу отбирались именно эти работы в эту коллекцию?
Частная коллекция семьи формируется чисто по моему личностному восприятию работы. Они технически не лучше и не хуже тех работ, которые я продаю. Но оставляю те, которые, на мой взгляд, интереснее. Кроме того, я даю право выбора картины в подарок на дни рождения и другие праздники моим родным и близким. Ну и потом есть работы, которые мне особенно дороги. А что означает "дороги", затрудняюсь расшифровать.

Как Вы относитесь к ситуации, когда зрительская интерпретация образа существенно отличается от Вашей, авторской, или даже противоречит ей.
Спокойно, нормально отношусь к таким ситуациям. Это естественно. Даже замечательно. Мы все такие разные. Мы так по-разному на все смотрим. Раньше, по молодости, я думал, что я что-то не так делаю, если мнение зрителя не совпадает с моим. А чуть повзрослев, я убедился, что это прекрасно. Но здесь не должно быть крайностей. К примеру, когда я рисую, то, что мне приходит в голову и требую такого же понимания от других, это уже степень нетерпимости. Я всегда вспоминаю совет своего отца: "Не ищи дурнее себя". Пользуясь этим вопросом я повторюсь, что холст это не место для выброса тараканов из головы, художник должен любить зрителя, а если не любить, то хотя бы уважать. Навязанная современным искусством игра в непонятых гениев, я думаю, уже прошла. Хороший художник всегда будет понятен. В той или иной степени. А кичится своей непонятостью - это просто выставлять напоказ свою бездарность. Художник не может рисовать для всех, это понятно. Но свой, пусть небольшой, круг он всегда должен иметь. Но извините, я отошел от темы. И, разрешите, вторая крайность - желание угодить всем и вся. Это уже коммерция, к искусству не имеющая отношение. В искусстве очень хорошо должна пониматься модель "личность для личности". Личность художника должна не оскорбить личность зрителя. А личность зрителя должна быть немножко снисходительна к художнику. Но, подчеркиваю, немножко. Все-таки работаем мы для людей. И хлеб едим не иллюзорный, а настоящий. Значит и давать должны настоящий хлеб, без привкуса избранности.

Насколько я поняла, Вам свойственно мыслить целыми сериями. Позвольте узнать, как это происходит - сначала формируете программную установку, и рождается целая серия работ на ту или иную тему или это выходит как бы само собой?
Вот, к примеру, серия "Городские дожди". Очень неточный образ города. Почему она пользуется популярностью? Потому что в этих работах, как мне кажется, есть повод для "додумывания". Грубо говоря, размытость, неточность, как хотите. Но в любом случае, непопадание в какую-то уверенную цель. Когда я заканчиваю работу, я понимаю, что я "не попал". Вторая - тоже. Третья и так далее. И вот это "хождение" вокруг цели и определило мои серии. Грубо говоря, как многосерийный фильм, который не имеет последней серии. Бесконечное хождение "вокруг и около" и определило такую серийность. подтвердил мое решение выбрать такую форму, наверное, Моне в своих "Стогах". Любой настоящий художник скажет, что он никогда не попадет в цель. А интерес к объекту остается. Это бесконечно. Вы можете сказать о том, что у меня есть работы, которые "не попали в цель", но не объединены либо не включены в какую-либо серию. Значит, в них я сказал, все, что хотел, или, точнее, смог сказать. Или еще. Само название серии уже не предполагает возможности "высказаться" одной работой. Например, серия "Русское". Эта тема неисчерпаема.

Прислушиваетесь ли Вы к людям мира искусства (кураторам, искусствоведам, галеристам, дилерам) в отношении того, какой должна быть Ваша живопись или ориентируетесь исключительно на свои убеждения?
Да, прислушиваюсь. Будет точнее, понуждаю себя прислушиваться. Но стараюсь быть рассудительным. Очень легко потерять свою личностность в искусстве. Но проверять себя на мнениях людей, тем более, специалистов, нужно. Я нуждаюсь в советах. Умных советах. я прошу о них. Но опять-таки очень осторожно.

Вопросы для портала «The Art World» задавала искусствовед, преподаватель СПбГУП Майя Дроник, г.Санкт-Петербург